Стремление приобщить зрителей к поэтическому миру прозы Бориса Вахтина, найти родственную автору атмосферу привело создателей спектакля к форме этюдов, сценических зарисовок, предельно условных и открытых для зрительского восприятия. Поиски интонации, тонкой грани между условностью и подлинностью переживания были главными в этой работе. В необычном игровом пространстве Мастерской важно было воссоздать особый образный строй повести, в котором соединены подлинная жизнь, фантазия, сон, где действуют и корова, и колодец с журавлем, и огородное пугало, а главными персонажами являются Река, Земля, Деревня.
Фоменко ведет свой урок простоты, инсценируя его как школу театрального ремесла… В спектакле много воды: в ней плещутся, ее разливают по стаканам, в нее вступают – будто причащаются. Много дерева и белого холста. Много света и воздуха. Чего в «Одной абсолютно счастливой деревне» нет – так это пафоса и назидания. Нет школьной указки, тычущей в шестую часть суши на карте, мол, вот она, родина. Что не отменяет любви к этой суше.
Елена Ковальская, Коммерсант
Виртуозная партитура, сопровождаемая остроумными пластическими этюдами и приправленная элементами «фэнтази»: живое огородное пугало индифферентно наблюдает за мерным течением окружающей жизни; колодезный журавль сетует на свою скрипучую судьбу; колодец выдает старые тайны… Времени нет. Нет сюжета…
Елена Ямпольская, Новые известия